Когда я впервые встретился со словом «Перфекционизм», оно меня запутало, так как напомнило название формы английского глагола – помните, Present Perfect? Настоящее совершенное время. Специалисты утверждают, что у этой формы нет соответствий в русском языке, так как нам не понятно, как это действие может быть в настоящем, но уже произошло, совершилось. В общем, что-то здесь совершенно несовершенное… И в этом случае «Perfect» намекает на свершившийся факт, «совершенный» – в смысле «свершившийся». Но это же слово переводится с английского и как «совершенный» в смысле «идеальный». В русском языке разница будет в одной букве, которой при написании текста часто пренебрегают: «совершённый» – «свершившийся», «произошедший»; «совершенный» – «идеальный», «без изъяна». Конечно же, наше внимание к перфекционизму как явлению связано с этим вторым значением.
Когда-то давно, когда я только начинал свою научную карьеру, мне повезло встретить прекрасного человека и ученого, который стал моим научным руководителем по будущей кандидатской диссертации, профессора психиатрии Геннадия Тимофеевича Красильниковова. Мне всегда очень нравилось приходить в гости к Г. Т. Было лестно прийти в дом профессора, доктора медицинских наук, заведующего кафедрой и психиатра со стажем. И вместе с тем, неуютно, как неуютно каждому неофиту в общении с психиатром. Чувствуешь себя букашкой под микроскопом. Сразу проецируются все наши страхи, связанные с психофобией. Как будто не в гостях, а на консультации в психлечебнице. Невольно задаешь себе вопросы: «Правильно ли я выгляжу, веду себя, говорю?». В общем, тревожно ждешь диагноза. В основе такой тревоги лежит страх негативной оценки. Этот же страх лежит в основе перфекционизма.
Вообще же слово «Перфекционизм» имеет французские корни, французское “perfection“ переводится как «совершенствование», то есть, стремление к идеалу. В философии и психологии под перфекционизмом чаще всего понимают убеждение, что идеал может и должен быть достигнут. Говоря проще, перфекционизм – это озабоченность оценкой. В связи с этим его еще называют синдромом отличника (или отличницы).
Поскольку перфекционизм нацелен на достижение, он очень востребован в современном обществе, которое во многом является конкурирующей средой. Нас со школьной скамьи приучают к оценкам и, чем они выше, тем больше предмета для гордости. Перфекционизм может быть популярен, заряжая человека амбициями и энергией для достижения высоких результатов. Иногда люди, достигшие определенных высот, могут, гордясь, даже называть себя перфекционистами, видя в перфекционизме синоним высокой работоспособности и бескомпромиссное стремление к идеальному результату.
Однако в психотерапии под перфекционизмом понимают очень вредный, патологический личностный стиль, часто приводящий человека к истощению и низкой самооценке. Научно доказана связь перфекционизма с тревожными расстройствами, депрессией, расстройствами пищевого поведения (анорексия и булимия), само-повреждающим поведением, обсессивно-компульсивным и личностными расстройствами, а также головной болью и бессонницей.
«Моя жизнь была не чем иным, как провалом», – однажды сказал перфекционист Клод Моне, знаменитый французский живописец, один из основателей импрессионизма. Он разрезал 15 своих картин, которые на сегодня оцениваются примерно в 2 млн. долларов. И он не одинок в своих реакциях. Когда знаменитая теннисистка разбивает свою ракетку после неудачно отбитого мяча, мы также можем легко предположить, каковы истоки ее гнева.
Помимо стремления к идеалу, завышенным стандартам, перфекционизму присуще так называемое черно-белое мышление. Это мышление по типу «или-или» («или пан – или пропал»), «всё или ничего». Человек не видит полутонов, его не может удовлетворить хорошая (не отличная) оценка. Он не видит разницы в степени несовершенства: маленькая ошибка равнозначна провалу. В психологии существует понятие предельно допустимого, приемлемого результата. Это когда мы говорим себе: «Не идеально, но неплохо, нормально». У перфекциониста это представление будет практически совпадать с идеалом. Но, поскольку, мы не можем постоянно быть на пике своей формы, а завышенные стандарты будут постоянно повышаться по мере приближения к ним, понятно, что в душе перфекциониста будет присутствовать множество неприятных состояний: страх совершения ошибки, жуткое напряжение во время выполнения, а также частые разочарование и стыд в случае недостижения идеала; а в жизни – бегство от критики и постоянные конфликты, с ней связанные. Это может показаться парадоксальным, но сам по себе перфекционистский стиль может не повышать, а снижать возможность достижения цели. Чего бы не достиг перфекционист, его внутренний голос будет продолжать говорить: «Ты – ничтожество». В недавнем исследовании, охватившем, спортсменов, работников и студентов, было доказано, что перфекционизм статистически значимо чаще приводит к симптомам выгорания.
Как в таком случае разграничить адаптивное стремление быть, например, высококлассным профессионалом или компетентным, умелым человеком от патологического перфекционизма?
На мой взгляд, важно понять, что перфекционизм – это не поведение, а особенности мышления. Можно быть упорным и целеустремленным, много работать, если того требуют обстоятельства. Перфекционизм – это не высокие стандарты. Перфекционизм – это завышенные, нереалистичные стандарты. Прежде всего, в отношении себя, но также других людей и мира. Совершение ошибок является частью нашей жизни. Адекватное отношение к ошибкам позволяет нам расти, учиться и оставаться человеческими существами. Признание ошибок особенно полезно для продвижения в карьере и улучшения наших взаимоотношений. В английском для этого, кстати, также есть свой эквивалент – “good enough” («достаточно хорошо»).
Профессор Красильников остается для меня образцом человека, способного не вовлекаться в перфекционизм, несмотря на звания, должности и награды. Насколько я понимаю, он смог выработать для иммунитета против перфекционизма свой собственный стиль, который я бы назвал «поддерживающе-ироническим». Главное слово, конечно, «поддерживающий». От Геннадия Тимофеевича всегда веет настоящим искренним теплом, которое передается его окружению – семье, сотрудникам, коллегам, ученикам. Он эмпатичен и доброжелателен. Чутко реагирует, если чье-то эмоциональное состояние его как-то насторожит: «Все в порядке?», «Как у тебя дела?», «Что-то случилось?». Ирония, и, прежде всего, самоирония, помогают уменьшить присущую нашим перфекционистским проискам тенденцию смотреть на мир сверхсерьезно, как будто каждый наш шаг имеет сумасшедшее значение. Помню, как Геннадий Тимофеевич поддержал меня перед защитой диссертации: «В научных кругах, Олег, есть шутка: «12 минут позора, а лавры на всю жизнь…». 12 минут – столько длится выступление волнующегося диссертанта перед Ученым советом, состоящим из двадцати умудренных опытом и знаниями профессоров, которые потом будут задавать трудные вопросы, а после голосовать, достойна ли научная работа быть признанной…
Еще одно недавнее исследование выявило тревожную тенденцию. С каждым годом число перфекционистских черт в мире возрастает. Среди каждых пяти школьников и молодых людей двое склонны к перфекционизму. Так что, если вы подозреваете у себя синдром отличника или ваши родные имеют эти черты, не расстраивайтесь – это частое явление в современном мире. Важно только распознавать вредные для жизни черты и научиться ценить себя (и других), независимо от достижений.
В общем, если вы решили отказаться от его Величества Перфекционизма – добро пожаловать в несовершенный (и такой разнообразный) мир, состоящий из несовершенных (и таких настоящих) людей!
コメント